Неточные совпадения
Нет, мне так
довелось с приятностью прочесть,
Не сочинитель я…
Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья —
Хозяину, где
доведется жить,
Начальнику,
с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
— Э, да тут есть
с кем переведаться! — сказал Данило, поглядывая на толстых панов, важно качавшихся впереди на конях в золотой сбруе. — Видно, еще раз
доведется нам погулять на славу! Натешься же, козацкая душа, в последний раз! Гуляйте, хлопцы, пришел наш праздник!
В это время мне
довелось быть в одном из городов нашего юга, и здесь я услышал знакомую фамилию. Балмашевский был в этом городе директором гимназии. У меня сразу ожили воспоминания о нашем
с Гаврилой посягательстве на права государственного совета, о симпатичном вмешательстве Балмашевского, и мне захотелось повидать его. Но мои знакомые, которым я рассказал об этом эпизоде, выражали сомнение: «Нет, не может быть! Это, наверное, другой!»
— Н-но-о? Ведь в кои-то веки
довелось испить дешевки. Михей-то Зотыч, тятенька, значит, в Шабрах строится, Симон на новой мельнице, а мы, значит,
с Емельяном в Прорыве руководствуем… Вот я и вырвался. Ах, братец ты мой, Галактион Михеич, и что вы только придумали! Уж можно сказать, што уважили вполне.
Увы! предсказанье его не сбылось!
Увидеться
с бедной женою
И
с первенцем сыном отцу
довелосьНе здесь — не под кровлей родною!
Сухопарый мужичок получил рубль, попросил позволенья повидаться
с новою барыней, которой он
доводился кумом, поцеловал у ней ручку и побежал восвояси.
Случившийся на могилке о. Спиридония скандал на целое лето дал пищу разговорам и пересудам, особенно по скитам. Все обвиняли мать Енафу, которая вывела головщицей какую-то пропащую девку. Конечно, голос у ней лучше, чем у анбашской Капитолины, а все-таки и себя и других срамить не
доводится. Мать Енафа не обращала никакого внимания на эти скитские пересуды и была даже довольна, что Гермоген
с могилки о. Спиридония едва живой уплел ноги.
— Нельзя, Петр Елисеич, —
с какою-то грустью в голосе объясняла Анфиса Егоровна. — На людях живем… Не
доводится быть хуже других. Я-то, пожалуй, и скучаю о Самосадке…
Случайно
довелось мне недавно видеть копию
с переписки графа Нессельроде
с графом Воронцовым, вследствие которой Пушкин был сослан из Одессы на жительство в деревню отца.
Если, бывало, кому-нибудь из соседок
доводилось, проходя мимо дома Давыдовской, увидать, как она стоит
с длинным чубуком в одной руке, а другою рукою обирает сухие листья
с волкомерии, то соседка только замечала: «а ведь Давыдовчихин муж-то, должно что, еще жив», и всякая совершенно довольствовалась этим предположением.
— А потом — то, что улучшатся нравы: общество
доведется до сознания разных его скверностей,
с которыми оно прежде спокойно уживалось.
В одном штрафе мне
довелось сидеть
с ней рядом, накрывшись одним и тем же шелковым платком: я должен был сказать ей свой секрет.
— Обзнакомился я, например, в Киеве, у мощей святой Варвары-великомученицы,
с некою подобною праведницей, и много мне от нее приятных слов
довелось услышать.
— Не знаю-с. Об этом надо спросить у кого-нибудь из начитанных: те, думается, должны бы знать; да как мне это ни к чему, так и не
доводилось об этом говорить.
— А не знаю, право, как вам сказать… Я ведь много что происходил, мне
довелось быть-с и на конях, и под конями, и в плену был, и воевал, и сам людей бил, и меня увечили, так что, может быть, не всякий бы вынес.
Любовь Сергеевна восхищалась тоже, спрашивала, между прочим: «Чем эта береза держится? долго ли она простоит?» — и беспрестанно поглядывала на свою Сюзетку, которая, махая пушистым хвостом, взад и вперед бегала на своих кривых ножках по мостику
с таким хлопотливым выражением, как будто ей в первый раз в жизни
довелось быть не в комнате.
— Не скажу, чтобы особенно рад, но надо же и остепениться когда-нибудь. А ежели смотреть на брак
с точки зрения самосохранения, то ведь, пожалуй, лучшей партии и желать не надо. Подумай! ведь все родство тут же, в своем квартале будет. Молодкин — кузен, Прудентов — дяденька, даже Дергунов, старший городовой, и тот внучатным братом
доведется!
— Спасибо, князь, спасибо тебе! А коли уж на то пошло, то дай мне разом высказать, что у меня на душе. Ты, я вижу, не брезгаешь мной. Дозволь же мне, князь, теперь, перед битвой, по древнему христианскому обычаю, побрататься
с тобой! Вот и вся моя просьба; не возьми ее во гнев, князь. Если бы знал я наверно, что
доведется нам еще долгое время жить вместе, я б не просил тебя; уж помнил бы, что тебе непригоже быть моим названым братом; а теперь…
— Вот, — сказал Перстень, подходя к Серебряному и стирая пот
с лица, — вот, боярин, где
довелось свидеться!
Это была личность, популярная по тракту, и кому часто
доводилось ездить этими местами, тот непременно замечал и помнил Кривоносого Силуяна,
с его синими глазами, глубоким голосом и бесконечными рассказами.
— И, матушка, господь
с тобой. Кто же не отдавал дочерей, да и товар это не таков, чтоб на руках держать: залежится, пожалуй. Нет, по-моему, коли Мать Пресвятая Богородица благословит, так хорошо бы составить авантажную партию. Вот Софьи-то Алексеевны сынок приехал; он ведь нам
доводится в дальнем свойстве; ну, да ведь нынче родных-то плохо знают, а уж особенно бедных; а должно быть, состояньице хорошее, тысячи две душ в одном месте, имение устроенное.
Эти три картины,
с которыми, конечно, каждому
доводилось встречаться в чиновничьих домах, всегда производили на меня точно такое впечатление, какое должны были ощущать сказочные русские витязи, встречавшие на распутье столбы
с тремя надписями: «самому ли быть убиту, или коню быть съедену, или обоим в плен попасть».
К сожалению, во все продолжение утра не
довелось ему перемолвить
с ним слова. Глеб тотчас же усадил нового батрака за дело. Нетерпеливый, заботливый старик, желая убедиться скорее в степени силы и способностей Захара, заставил его, по обыкновению своему, переделать кучу самых разнообразных работ и во все время не спускал
с него зорких, проницательных глаз.
Мужчины, конечно, не обратили бы на нее внимания: сидеть
с понурою головою — для молодой дело обычное; но лукавые глаза баб, которые на свадьбах занимаются не столько бражничеством, сколько сплетками, верно, заметили бы признаки особенной какой-то неловкости, смущения и даже душевной тоски, обозначавшейся на лице молодки. «Глянь-кась, касатка, молодая-то невесела как: лица нетути!» — «Должно быть, испорченная либо хворая…» — «Парень, стало, не по ндраву…» — «Хошь бы разочек глазком взглянула;
с утра все так-то: сидит платочком закрывшись — сидит не смигнет, словно на белый на свет смотреть совестится…» — «И то, может статься, совестится; жила не на миру, не в деревне
с людьми жила: кто ее ведает, какая она!..» Такого рода доводы подтверждались, впрочем, наблюдениями, сделанными двумя бабами, которым
довелось присутствовать при расставанье Дуни
с отцом.
— Ну уж извините, Григорий Михайлыч! Если я решусь, если я убегу, так убегу
с человеком, который это сделает для меня, собственно для меня, а не для того, чтобы не уронить себя во мнении флегматической барышни, у которой в жилах вместо крови вода
с молоком, du lait coupe! И еще скажу я вам: мне, признаюсь, в первый раз
довелось услышать, что тот, к кому я благосклонна, достоин сожаления, играет жалкую роль! Я знаю роль более жалкую: роль человека, который сам не знает, что происходит в его душе!
За обедом Литвинову
довелось сидеть возле осанистого бель-ома
с нафабренными усами, который все молчал и только пыхтел да глаза таращил… но, внезапно икнув, оказался соотечественником, ибо тут же
с сердцем промолвил по-русски:"А я говорил, что не надо было есть дыни!"Вечером тоже не произошло ничего утешительного: Биндасов в глазах Литвинова выиграл сумму вчетверо больше той, которую у него занял, но ни только не возвратил ему своего долга, а даже
с угрозой посмотрел ему в лицо, как бы собираясь наказать его еще чувствительнее именно за то, что он был свидетелем выигрыша.
Доводилась она как-то сродни князю Потемкину-Таврическому; куртизанила в свое время на стоящих выше всякого описания его вельможеских пирах; имела какой-то роман, из рода романов, отличавших тогдашнюю распудренную эпоху северной Пальмиры, и, наконец, вышла замуж за князя Аггея Лукича Сурского, человека старого, не безобразного, но страшного
с виду и еще более страшного по характеру.
Но, любя во всем основательность, княгиня не уважала мечтательных утопий и не могла оставлять без возражений легкомысленности,
с какою многие тогда судили об устройстве общества под влиянием взглядов, вычитанных из нескольких иностранных книжек. Она, когда
доводилось, слушала их, но неохотно, и обыкновенно спешила ставить вопрос на практическую почву.
Мне, свидетелю сцены у золотой цепи,
довелось видеть теперь Дигэ в замкнутом образе молодой дамы, отношение которой к хозяину определялось лишь ее положением милой гостьи. Она шла
с улыбкой, кивая и тараторя. Томсон взглянул сверх очков; величайшая приятность расползлась по его широкому, мускулистому лицу; Галуэй шел, дергая плечом и щекой.
Мне часто
доводилось бродить по прииску, и я быстро освоился
с его пестрым населением.
Он принял эти услуги, но не для того, чтобы ими воспользоваться, а для того, чтобы только испытать людей,
с которыми ему
довелось иметь дело.
В числе провожатых причта неизменно появлялся седоватый и всклокоченный,
с разбегающимися во рту, как у старой лошади, и осклабленными зубами, огромного роста, дурак Кондраш. Несмотря на то, что добродушные глаза его ничего не выражали, кроме совершенного бессмыслия, он непривычному взгляду внушал ужас и отвращение. Но во исполнение непреложного обычая, всем, начиная
с матери нашей,
доводилось целоваться со всеми, до Кондраша включительно.
И — как нарочно! — именно в эти тяжелые дни мне
довелось познакомиться
с идеей, совершенно новой и хотя органически враждебной мне, но все-таки очень смутившей меня.
Росту она была высокого, сложения дородного; все в ней было велико: и голова, и ноги, и руки, и белые, как снег, зубы, и особенно глаза, выпуклые,
с поволокой, темно-синие, как стеклярус; все в ней было даже монументально (недаром она
доводилась Мартыну Петровичу дочкой), но красиво.
И вот однажды, сидя в горе под своею кибиточкою за чаем на постоялом дворе, жалуется патриарх жене, что уже и надежды никакой не полагает достигнуть до святого гроба ни в первых, ни во вторых, а разве
доведется как-нибудь в самых последних, вместе
с ниварями и рыбарями, то есть вообще
с простым народом.
Когда мне
довелось читать известное в киевских хрониках дело о подделке мощей из бараньих костей, я был удивлен младенчеством приема этих фабрикантов в сравнении
с смелостью мастеров, о которых слыхал ранее.
«Пешком пришел! Умные! То, чай, тепло было, а тут, видишь, сивер. Застынет теперь, — заседатель
с доктором, небось, пешком не придут… Возить же
доведется… А вы, господа, что народ зря булгачите?.. Ночное дело…»
Здесь, при этой-то успокоивающей мценской обстановке, мне снова
довелось всласть побеседовать
с Домной Платоновной.
Он часто удивлялся тому, как это случилось, что ему, Степану Касатскому,
довелось быть таким необыкновенным угодником и прямо чудотворцем, но то, что он был такой, не было никакого сомнения: он не мог не верить тем чудесам, которые он сам видел, начиная
с расслабленного мальчика и до последней старушки, получившей зрение по его молитве.
Человек, которому Овцебык сказал более, чем всем прочим, был Яков Челновский, добрый, хороший малый, неспособный обидеть мухи и готовый на всякую службу ближнему. Челновский
доводился мне родственником в каком-то далеком колене. У Челновского я и познакомился
с коренастым героем моего рассказа.
С ранней молодости ее держали в черном теле: работала она за двоих, а ласки никакой никогда не видала; одевали ее плохо; жалованье она получала самое маленькое; родни у ней все равно что не было: один какой-то старый ключник, [Ключник — слуга, ведавший в барском доме съестными припасами, кладовой и погребом.] оставленный за негодностью в деревне,
доводился ей дядей да другие дядья у ней в мужиках состояли, вот и все.
Увидев, что в книжке нет того, что при первом взгляде было замечаемо моим детским пытливым вниманием, я сам пробовал описывать зверков, птичек и рыбок,
с которыми мне
довелось покороче познакомиться.
Он
доводится троюродным племянником Анне Васильевне, матери Елены, и потому очень близок
с молодой девушкой и надеется заслужить ее серьезное расположение.
Прошло
с этой встречи два или три дня, я было уже про этого господина и позабыл, но мне
довелось опять его встретить и ближе
с ним ознакомиться. Дело было в одной из лучших гостиниц за обедом; сел я обедать и вижу, неподалеку сидит мой образцовый хозяин
с каким-то солидным человеком, несомненно русского и даже несомненно торгового телосложения. Оба едят хорошо, а еще лучше того запивают.
Соседей у него было довольно много, но он не знался
с ними, — не потому, чтобы чуждался их, а так как-то, не приходилось ему
с ними сталкиваться, наконец, уже осенью,
довелось ему познакомиться
с одним из самых близких ему соседей.
В разных странах
доводилось мне быть: чуть не всю Россию объехал, в Сибири только не бывал да на Кавказе, в Австрийском царстве
с Белокриницкими отцами до самой Вены доезжал, в Молдове был, в Туретчине, Гробу Господню поклонялся, в Египетскую страну во славный град Александрию ездил…
— Со всеми, братцы, не сговоришь, а мешкать мне не
доводится, — молвил им Самоквасов. — Дело со всеми, а толковать буду
с одним. Как тебя звать? — спросил он, обращаясь к тому, что показался ему всех удалей.
И наедине резко говаривала
с ним Фленушка насчет замужества, но таких речей не
доводилось ему слыхать от нее.
— Не
доводилось, ваше степенство, — отвечал лесник. — Ведь мы раменских-то [Раменскими лесники зовут жителей Черной и Красной рамени.] мало знаем — больше все
с лысковскими да
с ветлужскими купцами хороводимся,
с понизовыми тоже.